Любить нельзя отвергнуть (СИ) - Страница 52

— Рис, сыр, молоко и хлеб, — испуганно пролепетал он.

— Чудесно! Видно для незваной гостьи сыра с молока не хватило, не говоря уже о хлебе. Должно быть местное лакомство. А обед? Он был сегодня?

Стражник побледнел ещё больше и кивнул.

— Потрясающе, Тин, ты слышал? Обед был, но видимо, женщинам не просто нельзя находиться в стенах Академии, но и пользоваться её дарами тоже. Ты бы меня предупредил, из харчевни лепёшек с сыром взяла! — заорала я. Тин закрыл глаза и сжал губы.

— Я желаю уехать сейчас же, граф, и возражения больше не принимаю, — уже спокойно произнесла я, хотя внутри всё сотрясалось от гнева. Слёзы обиды подкатили к горлу, но я стоически терпела и не показывала виду.

— Отец желал поговорить с тобой, — тихо произнёс Тин.

— Так пусть пришлёт прошение об аудиенции, и оно будет рассмотрено в положенный месяц, — прошипела я.

— Дарина… ты не можешь…

— Нет! Это ты не можешь указывать мне! Вы, названные графы, а гонору как у князей! Я урождённая Хассилинская и никто, граф Тарин, никто кроме императора не имеет надо мной права голоса, — произнесла я. — Даже его высочество может лишь просить. Мне нужна лошадь. Сейчас же.

Тин кивком отослал замершего за нашими спинами стражника и поднял голову.

— Леди Дарина Хассилинская, прошу вас задержаться в Академии до завтрашнего утра. Солнце скоро сядет, а ближайшая деревня находится в пяти часах езды, — убитым голосом произнёс Тин, смотря куда-то в сторону.

Я недовольно сложила руки на груди. Хотелось уехать прямо сейчас, но ехать ночью?…

— Распорядитесь, чтобы мне подготовили комнату, — свозь слёзы прошептала я и тут же вытерла щёку. Всё-таки не удержала.

* * *

— Ты собираешься спать здесь?

Тин поднял голову и посмотрел на подошедшего отца.

— Не спать.

Он лежал на узкой софе, принесённой к дверям своей комнаты, а глаза закрывались. Хорошо, что Дарина согласилась остаться в Академии, плохо, что отказалась от ужина и весь вечер провела в слезах. Как так получилось, что его не предупредили о её пробуждении? Почему не донесли до комнаты приготовленный обед? Стечение глупых обстоятельств, а итог — Дарину оскорбили как, пожалуй, не оскорбляли никогда в жизни.

— Сколько ты уже без сна?

— Это не имеет значения. Сны Дарины слишком опасны, и пока она не научится их контролировать, я не оставлю её одну.

— Стражника не предлагаю, Дарина уже дважды сталкивалась с ними, давай я сменю тебя. Иди в мою комнату, отдохни.

Тин покачал головой.

— Те стражники наказаны?

— Да. Её дядя граф Приар Доу написал письмо с требованием найти виновных. Да их искать даже не пришлось… они были здесь. Придумали историю о сбежавшей миде, о её безумии, но первый же допрос всё поставил на свои места. А Дарина… — Граф Доген замолчал, подбирая слова. — Сын, мы не сможем ей помочь. Никто не сможет. Дар маяка и наши силы отличаются как земля и воздух. Наши силы материальны, их можно увидеть, почувствовать, а дар маяка, это дар души. Сейчас она открыта и впитывает в себя весь мир, но как этим управлять Дарина должна понять сама.

Тин задумчиво кивнул.

— До вашей встречи я сомневался, маяк в нашем мире… это казалось нереальным. Но когда ты будил её, использовал магию, она ведь заблокировала твои силы? Неосознанно.

Доген кивнул.

— Я даже не сразу понял, да и сейчас мне не ясен механизм её воздействия, но рядом с Дариной я лишаюсь силы. Видно почувствовав один раз агрессию, она будет блокировать меня, даже не осознавая этого. Ты уверен, что она не станет нашей погибелью?

Тин устало потёр глаза. Две ночи без сна — тяжёлое испытание.

— Не знаю… наверно. Дарина боится магии, но вместе с этим понимает, что она также является частью нашего мира. У неё доброе сердце, она не станет убивать невиновных.

Доген принёс для себя кресло и сел рядом с сыном.

— Сны Дарины в большинстве своём приходят на рассвете, поспи. Если что, я разбужу тебя.

Тин благодарно кивнул отцу, спорить с ним глупо, измученное сознание мутилось, и нужно было поспать хотя бы пару часов, дать организму отдохнуть. Закрыл глаза, проваливаясь в чёрную яму сна, и казалось, прошло мгновение, но пробуждение пришло резко. Неожиданно. Он открыл глаза. Отец сидел напротив и в бледном свете свечи читал книгу, оглушающе тихо, но… но Тин слышал что-то ещё кроме своего дыхания и шелеста страниц.

Дарина!

Он привстал, прислушиваясь. Доген тоже поднял голову, а через мгновение тишину разорвал женский крик. Мгновение и они оба стояли у кровати девушки.

* * *

Я глубоко дышала, постепенно приходя в сознание. Нежные руки Тина успокаивали. Он обнимал меня, что-то шептал, целовал, а я вцепилась в его руку и боялась отпускать. Сегодня был тот редкий случай, когда мне приснилась не сама казнь, а пытки ведьмы. Пожалуй, это было похуже, чем стоять у позорного столба и каждый раз я поражалась жестокости и изощрённому уму дознавателей, поражалась их желанию заниматься этому. А они желали… наслаждались этим…

Нервно вздохнула, и хотела, уж было поблагодарить Тина, как заметила, что в комнате мы были не одни. Местный наставник. Он прошёл к столу и зажёг свечи, освещая тёмную комнату яркими огнями.

— Покажи мне ноги, — настойчиво произнёс Тин, не обращая внимания на отца и стягивая с меня одеяло.

— Нет, ожогов нет. Только… — ответила я тихо и нерешительно распустила завязки ночного платья, показала розовый след над левой грудью. Знак Иллирии. — Зачем клеймят ведьм? Разве пыток и костра недостаточно?