Любить нельзя отвергнуть (СИ) - Страница 49

— Не бойся милая, я рядом и не позволю обидеть. Никто не коснётся тебя.

Тин накинул на меня свой плащ, положил мои ноги на своё колено и прижал к себе. Стеганул коня. Тот послушно поплёлся вперёд, словно и правда ничего страшного не видел. Хотя животные ведь обладают тонким слухом и чутьём, они не полезут в пасть хищника, так почему же я слышу, почему схожу с ума от страха. Тин нежно гладил меня, пытаясь успокоить, что-то шептал, целовал.

— Они совсем рядом, — просипела я, отчётлива слыша под копытами лошадей какое-то чавканье.

— Это просто ночные животные. Мелкие, безобидные. Они питаются жучками и корешками, — уверенно ответил Тин. — Моя маленькая леди, я никому тебя не отдам.

— Поговори со мной.

— О чём?

— Не важно. Хочу слушать твой голос, а не их крики.

* * *

Тин прижимал Дарину к своей груди и чувствовал сильную дрожь. Её ледяные пальцы с силой стискивали его руку и наверняка оставят после себя след, но ему было всё равно. Не стоило предлагать ехать через лес ночью, знал же, что Дарина маяк, знал, что она слышит голоса магических существ. Знал и всё равно потащил сюда.

Но она уже начала успокаиваться. Слушала его рассказ о давних путешествиях, когда он ещё был молод и не служил у императора. Гнёт отца тогда спал и он, собрав вещи, молодой и амбициозный маг, покинул отчий дом. Было столько желаний и возможностей, что кружилась голова. Целый мир… мир, оказавшейся не таким уж и дружелюбным к молодому юноше. Мир, ненавидевший магию. Тин думал, что помогая селянам и убивая кровожадных тварей, докажет им, что он не зло, что магия может быть светлой, охотился день ото дня пытался доказать всем свою силу и нужность миру, но… его боялись не меньше, чем убитых им тварей.

Отец был прав — их никогда не примут. Мир живёт, словно по написанным Посланцами правилам, люди не умеют думать иначе, их научили бояться, они не знают, как может быть иначе, боятся даже думать об этом. И впредь его деяния тщательно скрывались и контролировались императором, человеком умным и умеющим думать на десятилетия вперёд. Он всегда знал, что делать можно, что нельзя, что говорить, как жить. Он не был магом, но понимал, что это часть жизни, от магии нельзя отказаться, её нельзя уничтожать. Нет… магов и ведьм гораздо удобней контролировать, дав им свободу, а вынуждая скрываться и отлавливая по одному и сжигая, можно вызвать лишь ненависть. Опасную и неконтролируемую.

Дыхание Дарины выровнялось, но руки её по-прежнему продолжали крепко держаться за мужчину. Такая нежна и испуганная. Можно ли придумать более неподходящего человека для дара маяка? Хотя почему неподходящего? Согласно историческим книгам, первые маяки были чистыми и искренними людьми, ярыми сторонниками культа Иллирии, они несли свет, и даже сильнейший из магов не мог противостоять дару маяка. Дару, который шёл от чистого сердца. Но Дарина… да, она добрая, нежная и прочее, но при этом вздорная и требовательная. Характер у этой дамы не из лёгких, но при этом такая напуганная…

Посмотрел вперёд, лес расступался и уже были видны бледные огни от факелов Академии Стражников. Высокая каменная стена с дозорными и всегда открытые ворота. В любое время суток стражники были готовы встретить путника, зная, что просто так к ним чужаки не приезжают, а только за помощью.

— Назовись, — раздался негромкий голос, как только Тин приблизился к воротам.

— Граф Тарин.

— Тин? — Из темноты вышел мужчина.

— Доброй ночи Раго, — тихо поприветствовал он давнего друга.

— Кто с тобой?

— Леди Дарина Хассилинская. Отец спит?

Мужчина посмотрел на алеющее небо.

— Думаю, уже нет. Проезжай, я извещу о твоём приезде.

— Помоги.

Тин оторвал от себя цепкие пальчики девушки и передал её другу. Спрыгнул с коня, забрал драгоценную ношу и пошёл в замок.

— Моя комната ещё на месте?

— Конечно, что ей будет, но для леди, боюсь, у нас нет подходящего помещения, — ответил Раго.

— Не нужно, она будет спать у меня, — ответил Тин, замедляя шаг и вглядываясь в лицо Дарины. Она дышала через раз. Раго тоже это заметил.

— Она больна?

— Нет, — резко ответил Тин, и остаток пути преодолел уже бегом. Ногой распахнул дверь в комнату, положил Дарину в свою кровать. Она уже едва дышала и побледнела.

— Дарина! Дарина, проснись!

— Тин? — в комнату вошёл другой мужчина. Он посмотрел на стражника, сына и неизвестную девушку, которую он пытался разбудить. Оценил обстановку немедленно.

— Раго, вон!

Стражник тут же убежал.

— Отец, я не могу её разбудить…

Он подошёл, одной рукой обхватил девушку за горло, вторую положил на лоб и, послав сильный энергетический импульс, грубо вырвал девушку из сна.

* * *

Я резко открыла глаза, но вздоха сделать не смогла. Только боль, разрывающая грудь на мелкие частички. Перед глазами всё ещё темно, но я уже не сплю, нет обжигающей холодной воды, нет желания умереть…

— Милая, посмотри на меня, — услышала я лучший голос на земле, а вслед за этим нежные руки на лице. Тин повернул мою голову к себе. Он был очень взволнован, если не сказать больше.

— Дыши, пожалуйста. Давай, сделай вдох.

Я попыталась выполнить просьбу и у меня это почти получилось. Горло болело невыносимо, перед глазами чёрные пятна, а во рту вкус болотной воды.

— Тин… я больше не могу, — прошептала я, когда обрела дар речи. — Сначала костры, теперь какая-то ведьма решила утопиться… Хорошо, что русалок там не было.

— Как ты? — погладил он меня по щеке. Я пожала плечами и вдруг поняла, что нахожусь в помещении, а не в седле в объятиях Тина. Мы уже приехали? Подняла глаза и увидела перед собой крайне сосредоточенное лицо мужчины похожего на Тина, только гораздо старше. Отец.